Неточные совпадения
Кофе так и не сварился, а обрызгал всех и ушел и произвел именно то самое, что было нужно, то есть подал повод к шуму и смеху и залил
дорогой ковер и
платье баронессы.
Пришедшая предложить свои услуги франтиха-горничная в прическе и
платье моднее, чем у Долли, была такая же новая и
дорогая, как и вся комната.
Анна уже была одета в светлое шелковое с бархатом
платье, которое она сшила в Париже, с открытою грудью, и с белым
дорогим кружевом на голове, обрамлявшим ее лицо и особенно выгодно выставлявшим ее яркую красоту.
— Эй, Пелагея! — сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати, в
платье из домашней крашенины и с босыми ногами, которые издали можно было принять за сапоги, так они были облеплены свежею грязью. — Покажи-ка барину
дорогу.
Они шли с открытыми головами, с длинными чубами; бороды у них были отпущены. Они шли не боязливо, не угрюмо, но с какою-то тихою горделивостию; их
платья из
дорогого сукна износились и болтались на них ветхими лоскутьями; они не глядели и не кланялись народу. Впереди всех шел Остап.
Обе занимались делом: на столе и на коленях у них лежало
дорогое выездное
платье Анны Андреевны, но старое, то есть три раза надеванное и которое она желала как-нибудь переделать.
Сингапур — один из всемирных рынков, куда пока еще стекается все, что нужно и не нужно, что полезно и вредно человеку. Здесь необходимые ткани и хлеб, отрава и целебные травы. Немцы, французы, англичане, американцы, армяне, персияне, индусы, китайцы — все приехало продать и купить: других потребностей и целей здесь нет. Роскошь посылает сюда за тонкими ядами и пряностями, а комфорт шлет
платье, белье, кожи, вино, заводит
дороги, домы, прорубается в глушь…
Ураса. — Станционный смотритель. — Ночлег на берегу Лены. — Перевоз. — Якутск. — Сборы в
дорогу. — Меховое
платье. — Русские миссионеры. — Перевод Св. Писания на якутский язык. — Якуты, тунгусы, карагаули, чукчи. — Чиновники, купцы. — Проводы.
Сюда, сюда, пожалуйте за мной, — говорила мать-Шустова, провожая Нехлюдова через узкую дверь и темный коридорчик и
дорогой оправляя то подтыканное
платье, то волосы.
Наконец девушка решилась объясниться с отцом. Она надела простенькое коричневое
платье и пошла в кабинет к отцу. По
дороге ее встретила Верочка. Надежда Васильевна молча поцеловала сестру и прошла на половину отца; у нее захватило дыхание, когда она взялась за ручку двери.
Данилушку он видел точно в тумане и теперь шел через столовую по мягкой тропинке с каким-то тяжелым предчувствием: он боялся услышать знакомый шорох
платья, боялся звуков
дорогого голоса и вперед чувствовал на себе пристальный и спокойный взгляд той, которая для него навсегда была потеряна.
Привалов, пока Заплатина успела немного прийти в себя, уже проходил на половину Марьи Степановны. По
дороге мелькнуло улыбнувшееся лицо Даши, а затем показалась Верочка. Она была в простеньком ситцевом
платье и сильно смутилась.
В своей полувосточной обстановке Зося сегодня была необыкновенно эффектна. Одетая в простенькое летнее
платье, она походила на
дорогую картину, вставленную в пеструю раму бухарских ковров. Эта смесь европейского с среднеазиатским была оригинальна, и Привалов все время, пока сидел в коше, чувствовал себя не в Европе, а в Азии, в этой чудной стране поэтических грез, волшебных сказок, опьяняющих фантазий и чудных красавиц. Даже эта пестрая смесь выцветших красок на коврах настраивала мысль поэтическим образом.
Мягко опустилась она в кресло, мягко прошумев своим пышным черным шелковым
платьем и изнеженно кутая свою белую как кипень полную шею и широкие плечи в
дорогую черную шерстяную шаль.
И смотрит Марья Алексевна, материя на
платье у Верочки самая
дорогая, и Верочка говорит: «одна материя 500 целковых стоит, и это для нас, мамаша, пустяки: у меня таких
платьев целая дюжина; а вот, мамаша, это
дороже стоит, — вот, на пальцы посмотрите!
Рахель и Маша должны заехать на городскую квартиру, собрать оставшиеся там
платья и вещи, по
дороге заехать к меховщику, которому отданы были на лето шубы Веры Павловны, потом со всем этим ворохом приехать на дачу, чтобы Рахель хорошенько оценила и купила все гуртом.
Покуда они разговаривали, между стариками завязался вопрос о приданом. Калерия Степановна находилась в большом затруднении. У Милочки даже белья сносного не было, да и подвенечное
платье сшить было не на что. А
платье нужно шелковое,
дорогое — самое простое приличие этого требует. Она не раз намекала Валентину Осиповичу, что бывают случаи, когда женихи и т. д., но жених никаких намеков решительно не понимал. Наконец старики Бурмакины взяли на себя объясниться с ним.
Бережно вынул он из пазухи башмаки и снова изумился
дорогой работе и чудному происшествию минувшей ночи; умылся, оделся как можно лучше, надел то самое
платье, которое достал от запорожцев, вынул из сундука новую шапку из решетиловских смушек с синим верхом, который не надевал еще ни разу с того времени, как купил ее еще в бытность в Полтаве; вынул также новый всех цветов пояс; положил все это вместе с нагайкою в платок и отправился прямо к Чубу.
Моющийся сдавал
платье в раздевальню, получал жестяной номерок на веревочке, иногда надевал его на шею или привязывал к руке, а то просто нацеплял на ручку шайки и шел мыться и париться. Вор, выследив в раздевальне, ухитрялся подменить его номерок своим, быстро выходил, получал
платье и исчезал с ним. Моющийся вместо
дорогой одежды получал рвань и опорки.
Из узлов вынимают
дорогие шубы, лисьи ротонды и гору разного
платья. Сейчас начинается кройка и шитье, а утром являются барышники и охапками несут на базар меховые шапки, жилеты, картузы, штаны.
Стоял уже конец весны. Выпадали совсем жаркие дни, какие бывают только летом. По
дороге из Заполья к Городищу шли три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла в коротком ситцевом
платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным платком. За ней шагали Полуянов и Михей Зотыч. Старик шел бодро, помахивая длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.
Вскоре после Пасхи разнесся слух, что будто видели трех бродяг в «цивильном»
платье, пробиравшихся берегом к Муравьевскому посту, но уже Лагиева и Никольского с ними не было; по всей вероятности, бродяги подговорили молодого Лагиева и его товарища бежать вместе и
дорогой убили их, чтобы воспользоваться их деньгами и
платьем.
Я намерялся идти за нею вслед, как одна девка, по виду лет двадцати, а, конечно, не более семнадцати, положа мокрое свое
платье на коромысло, пошла одною со мной
дорогою.
Вдруг, как бы потеряв весь рассудок и чуть не шатаясь, подошел он к столу;
дорогой наткнулся на стул Птицына и наступил своими грязными сапожищами на кружевную отделку великолепного голубого
платья молчаливой красавицы немки; не извинился и не заметил.
— Но позвольте, как же это? — спросила вдруг Настасья Филипповна. — Пять или шесть дней назад я читала в «Indеpendance» — а я постоянно читаю «Indеpendance», — точно такую же историю! Но решительно точно такую же! Это случилось на одной из прирейнских железных
дорог, в вагоне, с одним французом и англичанкой: точно так же была вырвана сигара, точно так же была выкинута за окно болонка, наконец, точно так же и кончилось, как у вас. Даже
платье светло-голубое!
Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен в ложнорусском, ёрническом, ропетовском стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами; ковер с белой дорожкой на лестнице; в передней чучело медведя, держащее в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных карточек; в танцевальном зале паркет, на окнах малиновые шелковые тяжелые занавеси и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и зеркала в золоченых рамах; есть два кабинета с коврами, диванами и мягкими атласными пуфами; в спальнях голубые и розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты в открытые бальные
платья, опушенные мехом, или в
дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них — остзейские немки, — крупные, белотелые, грудастые красивые женщины.
«Я бедный человек, — я сказал, — хочу наняться где-нибудь на фабрик, а
платье мое в грязи оттого, что я упал на
дороге».
— Скажи, чтобы Иван укладывал мой чемодан с вещами, с
платьем и бельем, а кучерам скажи, чтобы приготовляли закладывать лошадей в
дорогу.
Павел велел дать себе умываться и одеваться в самое лучшее
платье. Он решился съездить к Мари с утренним визитом, и его в настоящее время уже не любовь, а скорее ненависть влекла к этой женщине. Всю
дорогу от Кисловки до Садовой, где жила Мари, он обдумывал разные дерзкие и укоряющие фразы, которые намерен был сказать ей.
— Нельзя ей сейчас сюда! — возразила Катишь урезонивающим тоном. — Во-первых, она сама с
дороги переодевается и отдыхает; а потом, вы и себя-то приведите хоть сколько-нибудь в порядок, — смотрите, какой у вас хаос! — продолжала Катишь и начала прибирать на столе, складывать в одно место раскиданное
платье; наконец, взяла гребенку и подала ее Вихрову, непременно требуя, чтобы он причесался.
Одет он был франтом, но как-то смешно: точно он был в чужом
платье, с
дорогими перстнями на пальцах, с
дорогой булавкой в галстуке и чрезвычайно глупо причесанный, с каким-то коком.
Она плакала, обнимала и целовала его, целовала ему руки и убедительно, хотя и бессвязно, просила его, чтоб он взял ее жить к себе; говорила, что не хочет и не может более жить со мной, потому и ушла от меня; что ей тяжело; что она уже не будет более смеяться над ним и говорить об новых
платьях и будет вести себя хорошо, будет учиться, выучится «манишки ему стирать и гладить» (вероятно, она сообразила всю свою речь
дорогою, а может быть, и раньше) и что, наконец, будет послушна и хоть каждый день будет принимать какие угодно порошки.
Вот однажды сижу я на стене, гляжу вдаль и слушаю колокольный звон… вдруг что-то пробежало по мне — ветерок не ветерок и не дрожь, а словно дуновение, словно ощущение чьей-то близости… Я опустил глаза. Внизу, по
дороге, в легком сереньком
платье, с розовым зонтиком на плече, поспешно шла Зинаида. Она увидела меня, остановилась и, откинув край соломенной шляпы, подняла на меня свои бархатные глаза.
— Отлично, отлично… Я вам пошлю человека:
платье вычистить с
дороги, сапожки.
На ней теперь было надето
платье из голубого альпага, отделанное
дорогими кружевами; красиво собранные рюши были схвачены под горлом бирюзовой брошью.
Они тоже имели право на самостоятельное существование и теперь заявляли это право в самой рельефной форме, то есть под видом новых
платьев,
дорогих кружев, бантов и тех
дорогих безделушек, которые так красноречиво свидетельствуют о неизлечимом рабстве всех женщин вообще.
Эта выдумка мало действовала на торговцев, но очень нравилась ей самой, —
дорогой она сообразила, что полиция, конечно, поймет необходимость для Николая переменить
платье и пошлет сыщиков на рынок.
Затем сострадательная душа сочла свой долг выполненным и отпустила ее на все четыре стороны, снабдив несколькими
платьями и давши на
дорогу небольшую сумму денег.
Все это, освещенное довольно уж низко спустившимся солнцем, которое то прорезывалось местами в аллее и обозначалось светлыми на
дороге пятнами, то придавало всему какой-то фантастический вид, освещая с одной стороны безглавую Венеру и бездланную Минерву, — все это, говорю я, вместе с миниатюрной Настенькой, в ее черном
платье, с ее разбившимися волосами, вместе с усевшимся на ступеньки беседки капитаном с коротенькой трубкой в руках, у которого на вычищенных пуговицах вицмундира тоже играло солнце, — все это, кажется, понравилось Калиновичу, и он проговорил...
Калинович чувствовал прикосновение к своей ноге ее толстого шелкового
платья; он видел небольшую часть ее грациозной ботинки и в то же время видел часть высунувшегося замшевого башмака Настеньки; наконец, он чувствовал ароматическое дыхание княжны, происходящее, впрочем, от
дорогой помады и духов.
О, сколько беспокойств и хлопот причинил старушке этот вывоз дочерей: свежего, нового бального туалета у барышень не было, да и денег, чтобы сделать его, не обреталось; но привезти на такой блестящий бал, каковой предстоял у сенатора, молодых девушек в тех же
платьях, в которых они являлись на нескольких балах, было бы решительно невозможно, и бедная Юлия Матвеевна, совсем почти в истерике, объездила всех местных модисток, умоляя их сшить дочерям ее наряды в долг; при этом сопровождала ее одна лишь Сусанна, и не ради туалета для себя, а ради того, чтобы Юлия Матвеевна как-нибудь не умерла
дорогой.
Любинька повернулась кругом, обдернулась сперва спереди, потом сзади и дала себя осмотреть со всех сторон.
Платье было действительно и
дорогое, и изумительно сшитое: прямо от Минангуа из Москвы.
— Кто? Известно кто, исправник. Это, братцы, по бродяжеству было. Пришли мы тогда в К., а было нас двое, я да другой, тоже бродяга, Ефим без прозвища. По
дороге мы у одного мужика в Толминой деревне разжились маненько. Деревня такая есть, Толмина. Ну, вошли, да и поглядываем: разжиться бы и здесь, да и драло. В поле четыре воли, а в городе жутко — известно. Ну, перво-наперво зашли в кабачок. Огляделись. Подходит к нам один, прогорелый такой, локти продраны, в немецком
платье. То да се.
Заодно по
дороге на Самородину-речку Варвара решила купить и материю для подвенечного
платья. Она всегда ходила по магазинам вместе с Грушиною: та помогала ей сделать выбор и сторговаться.
Впереди, на
дороге между кустами, мелькнуло ее
платье.
Она шла, не замечая, что солнце давно скрылось, заслоненное тяжелыми черными тучами, что ветер порывисто шумел в деревьях и клубил ее
платье, что пыль внезапно поднималась и неслась столбом по
дороге…
Особенно восторг старушек возбудил отдел белья и
платья, потом
дорогие подарки Гордея Евстратыча снохам, Нюше и самой Татьяне.
Впереди всех, на вороном коне, ехал начальник отряда; он отличался от других казаков не
платьем, которое было весьма просто, но богатой конской сбруею и блестящим оружием, украшенным
дорогою серебряной насечкой.
В продолжение этого разговора проезжие поравнялись с постоялым двором. Впереди ехал верховой с ручным бубном, ударяя в который он подавал знак простолюдинам очищать
дорогу; за ним рядом двое богато одетых бояр; шага два позади ехал краснощекий толстяк с предлинными усами, в польском
платье и огромной шапке; а вслед за ними человек десять хорошо вооруженных холопей.
Один из них, который, судя по его усталому виду и запыленному
платью, только что приехал из
дороги, рассказывал что-то с большим жаром; все слушали его со вниманием, кроме одного высокого и молодцеватого детины.